Irina Right

Вам около тридцати, вы сидите на нелюбимой работе или дома с детьми. Стресс, депрессия и переедание изредка выходят с потом в фитнес-клубе, но чаще копятся внутри ваc. Будни однообразны, а будущее беспросветно. Вы ничего не хотите менять, “вы слишком стары для этого дерьма?”. Тогда почитайте историю Татьяны Митровой, которая серьёзно занялась своей карьерой только в 28, будучи матерью двоих детей, и стала одной из ключевых фигур в области исследований нефтегазового комплекса России и мира.

Во второй части интервью мы обсудим минусы российской системы образования, постараемся разобраться, опасны ли тренинги личностного роста и поговорим о том, имеет ли “воскресная мама” моральное право критиковать своих детей.

— Вы серьезно взялись за свою карьеру, будучи матерью двоих детей. Чем сыновья занимались и с кем проводили время, пока вы работали?

— Первые три года, которые я провела, не отходя от старшего, сработали своеобразной прививкой — я поняла, что не могу долго сидеть с детьми. Это выводит меня из себя. Как только я начала работать, наш способ общения трансформировался, на смену круглосуточному надзору пришли короткие и яркие эпизоды. Я — типичная воскресная мама. В будние дни я или не появляюсь, или прихожу в 22:00 с косыми глазами, чмокаю детей, говорю, как сильно я их люблю, и на этом мы отключаемся. Но выходные мы проводим вместе. Я стала брать детей в путешествия. Однажды я плакалась моему бизнес-гуру из Голландии: «Хочу на конференцию в Буэнос-Айрес, но мне не с кем старшего оставить». Она посмотрела на меня как на больную: «А в чем проблема? Возьми с собой. Я все время вожу с собой дочь». Это было одним из откровений, которое сильно повлияло на мою жизнь.

Я не считаю себя образцом материнской любви и заботы, однако старший сын обошелся без подросткового кризиса, младшему скоро 14 лет и пока тоже без выкрутасов. А все потому, что мы с ними разговариваем. Мы видимся мало, но все это время общаемся. Невозможно представить ситуацию, когда я стругаю суп, дети занимаются своими делами, и считается, будто у нас семейное общение. Нет. Если уж мы вместе, то сидим и разговариваем. Я объясняю им, чем я занимаюсь, мы обсуждаем политику, философию. Дети знают, что я всегда выслушаю их точку зрения и приму ее. У меня просто нет морального права критиковать их образ мыслей, потому что я не опекаю их пристально — что выросло, то выросло.

Я не считаю себя образцом материнской любви.

С педагогической точки зрения такой подход оказался очень правильным для меня: с одной стороны, это дает детям ощущение самостоятельности, а с другой — мне с ними очень интересно. Правда, когда я вынашивала детей, представляла себя совсем другой мамой — домашней, опекающей, заботливой. Но оказалось, что я так не могу, меня от этого тошнит. Я — мама на высоких скоростях, прибежала: «Ну, рассказывай, что там у тебя?» (смеется).

— Вечная дилемма матерей: выйти на работу или остаться дома, а вдруг я потеряю связь с ребенком? Получается, наоборот, чем меньше вы видитесь, тем сильнее связь?

— Точно. Если мы с детьми проводим много времени вместе, например, месяц в отпуске, я начинаю выносить им мозг: почисти зубы, вымой руки. В ответ получаю совершенно закономерное удивление старшего сына: «Ты что? Я до 18 лет дожил, самостоятельно заботясь о чистке зубов, не выпали же?”. Когда я слишком долго рядом с сыновьями, начинаю влезать в те сферы их жизни, которые вовсе не стоит контролировать. А эпизодические встречи как раз помогают сосредоточиться на главном.

Если мы с детьми проводим много времени вместе, я начинаю выносить им мозг.

— Нет опасения, что вы упустите какой-то важный момент в воспитании, не скажете вовремя нужных слов, совет не дадите?

— Я понимаю, что все равно уже упустила миллион всяких вещей. Помните рассказ “Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот” — это точный диагноз всех родительских потуг. Ребенок по-любому окажется с травмами, будет считать, что его недостаточно любили или плохо о нем заботились, хоть об стенку разбейся, все равно у него найдутся темы, которые можно обсудить с психоаналитиком. У моих детей тоже полно тараканов и наверняка им есть о чем переживать, но в целом такая конструкция помогла им вырасти хорошими людьми (не знаю, насколько я могу быть объективной в этой ситуации).

— А еще такой подход позволяет маме оставаться интересной для детей.

— Да, и сохранять здравый рассудок. Если бы я сидела дома до 41 года, я бы уже по потолку всех размазала, поубивала, было бы одним маньяком больше (смеется). Думаю, что меня просто уже не было бы физически, я помню моменты, когда депрессия становилась все глубже и глубже, я чувствовала, что начинаю заболевать чем-то очень страшным — это непередаваемое ощущение. Организм кричал: «SOS».

— Спокойно оставляли детей с няней? Вы лишены предрассудков на тему: как же они будут с чужим человеком, страшно, жутко?

— Мне всегда везло с нянями, правда я их достаточно долго выбирала. Наша последняя няня — это уже скорее помощница по хозяйству, она с нами лет шесть и стала практически членом семьи. Я ей доверяю больше, чем себе, я могу забыть что-нибудь купить или приготовить, а она — нет.

— Вашему старшему сыну 18 лет, кем он видит себя в будущем, ориентируется на ваш опыт?

— Сейчас подал документы в Школу востоковедения НИУ ВШЭ. Он очень увлекающийся человек с детства, причем каждый раз погружается по уши. Когда это были динозавры, он наизусть читал целые страницы энциклопедии. Были змеи, глубоководные рыбы, оружие всех стран и народов. У Леши очень системный мозг, хорошая память, поэтому когда он чем-то увлекается — умри все живое. Потом сын увлекался биологией, химией, затем два года был влюблен в медицину и даже работал в Бурденко (прим. ред.: Институт нейрохирургии имени академика Н. Н. Бурденко) волонтером. Потом его увлечение повернуло в сторону конфликтологии, политологии и религиоведения. Сейчас он изучает ближний Восток, Индию, но честно признается, что не знает насколько его хватит.

— Вы считаете, что фундаментальность российской системы образования и необходимость аж в детском саду определиться, кем ты хочешь стать в будущем — это ее слабая сторона?

— Фундаментальное образование, когда тебе дают основу по всем наукам в концентрированном виде, — это хорошо, это дает энциклопедические знания. С другой стороны, у нас такое образование заканчивается в восьмом-девятом классах, а дальше начинается жесткая специализация. Такой подход скорее ущербный, особенно в сочетании с идиотским ЕГЭ. Из-за этих экзаменов дети последние 2 года не учатся, а как мартышки тренируются жонглировать. В этом смысле мне больше нравится европейская или американская система, когда ученики посещают только несколько обязательных дисциплин, а остальные предметы каждый выбирает по своему усмотрению. Ты ведь никогда не поймешь, что тебе близко, пока не попробуешь. Такая система мне кажется боле гуманной и правильной, она помогает человеку сформировать собственный опыт и понять, что ему близко на самом деле. Мне очень жаль нынешних российских выпускников, вынужденных подстраиваться под нашу нелепую систему образования, у них сколько нервных срывов из-за тупой зубрежки. Они упускают самое важное время, когда у них наиболее открытые мозги, когда надо учиться мыслить. Как педагог я вижу последствия этого у студентов – чудовищная деградация по уровню аналитических способностей. “Copy+Paste” сделают все, а вот изучить тему самостоятельно, сделать выводы, увы, — это отсутствуют напрочь. Способность анализировать просто убивают на ранней стадии, лет через 10 это аукнется обществу.

Мне очень жаль нынешних российских выпускников, вынужденных подстраиваться под нашу нелепую систему образования.

— Почему вы тогда не отправили сына учиться за рубеж?

— Потому что это его выбор. Я ему постоянно повторяю, что любой вуз мира для него открыт. Я сама преподаю в Париже, предлагала поехать туда. Но он сам должен решить, я не хочу давить.

— На мой взгляд, и сила, и слабость каждого человека в его корнях, семья играет ключевую роль в формировании личности. Можете немного рассказать о своих родственниках?

— У меня совершенно гениальная семья. Папа – академик, занимается системной энергетикой. Мама работала вместе с папой. Я продолжаю династию, несмотря на то, что до 20 лет отбрыкивалась, говоря, что этой вашей дурацкой энергетикой точно заниматься не буду (смеется). Я хотела заниматься историей, искусствоведением, но, по-большому счету, это карма, потому что одними из первых слов в моей жизни были ТЭЦ и АЭС. Родители всю жизнь работают вместе, поэтому совмещение работы и семьи для нас очень естественно. Они совершенно гениальные люди, с родителями мне очень повезло.

— То есть модель работающей мамы у вас семейная?

— Да, мама работала всегда и сейчас продолжает. Ей 78 лет и она – один из лучших специалистов по электроэнергетике в стране.

У меня совершенно гениальная семья.

— Мама работала дома или вы сидели с нянями, с бабушками?

— Сестра и брат оставались в яслях и детском саду. Я первые два-три года сидела с няней, потом садик, школа, ключ на шею и вперед, тогда все так росли и никто не переживал о том, как ребенок 8 лет самостоятельно вернется из школы. Раньше таких вопросов не было, суп на холодильнике, разогрей и ешь.

— Как вашим родителям удалось воспитать трех выдающихся людей? Тяга к знаниям у вас по любви или по привычке?

— Я самый младший ребенок в семье, на фоне совершенно гениального брата и блестящей сестры я всегда выглядела недалекой домашней девочкой с косичками и бантиками, играла в принцессу. Даже были шутливые разговоры: «Ну, ничего, Танечка пойдет в парикмахеры». Но атмосфера движения, постоянного развития в семье сделала свое дело. Никто никогда не ругал нас за оценки, их вообще не проверяли, при этом все дети были медалистами. Помню, однажды, когда мне было лет десять, я получила тройку по-русскому языку. Я возвращалась домой вся в слезах только потому, что брат будет надо мной смеяться. Изначально была установлена высокая планка: быть отличником – это не достижение, это нечто само собой разумеющееся, как руки мыть перед едой.

Никто никогда не ругал нас за оценки, их вообще не проверяли.

— Перед нашей с вами встречей вы с сестрой обсуждали сценарий семейного капустника, вам до сих пор удается собираться вместе и поддерживать близкие отношения?

— У нас очень крепкая связь, по праздникам мы устраиваем капустники. И мы ощущаем себя как некую общность с точки зрения взглядов на жизнь, на то, что важно, в чем мы видим свою миссию для человечества. У нас есть объединяющее начало, например, системное мышление и слегка повышенная амбициозность. Все члены нашей семьи научных профессий, поэтому поговорить о теории струн за столом — обычное дело, каждая семейная встреча, в конце концов, превращается в хороший семинар. И это очень классно! Нам всегда есть, что обсудить.

Поговорить о теории струн за столом в нашей семье — обычное дело.

— Семья привила вам любовь к труду и приучила постоянно совершенствоваться. Сейчас саморазвитие — это очень модная тема, все ходят на тренинги личностного роста. Но у меня есть ощущение, что некоторые люди, не могут себя найти, только потому, что ленивы и не хотят ничего делать. Возможно стоит просто поработать хоть на одной работе больше полугода и тогда все получится?

— Я полностью согласна. Вся тема с тренингами очень скользкая и мутная. Я сама на прошла огромное количество и от многих курсов у меня остались не самые приятные впечатления, а временами — даже тяжелый осадок. Я их держу в уме в качестве примера того, как не надо делать. Индустрия тренингов обладает наркотическим эффектом. Особенно, если тренер достаточно харизматичный, умеет разжечь костер и сделать так, чтобы у тебя снесло башню, звезды открылись и появился бешеный драйв. Потом, естественно, наступает отходняк, но к этому времени ты уже заплатил за следующий тренинг, всё, на этом месте тебя можно отпускать. Достаточно много манипуляций, которые, в особенно тяжелых случаях, ведут к расшатыванию психики. Однако это иллюзия движения, потому что ты получаешь только повышенный уровень адреналина в крови, расширение сознания, но затем наступает опустошениеи появляется желание сходить на очередной тренинг за новой дозой драйва.

Мне тренинги помогли выйти из затяжной депрессии или экзистенциального кризиса, когда я собирала себя по частям. Они дали много полезных инструментов, но если бы я ими ограничилась, не подключив другую деятельность, я не думаю, что они бы сработали. Тренеры очень любят историю про рыбу и удочку. Но если у тебя есть удочка, это еще не решает твоих проблем, надо эту удочку, черт побери, взять и пойти ловить рыбу. Про этот этап очень часто умалчивается. Правило 10000 часов практики в любой области никто не отменял (прим. ред.: Малкольм Гладуэлл, изучив многие факты из жизни гениев, пришел к выводу: чтобы достичь в чем-либо мастерства мирового класса необходимо 10000 часов тренировок). Любая сфера требует дополнительных усилий. У тебя никогда не будет миллионов на счетах, если ты не занимаешься своими финансами, даже если выиграл в лотерею, деньги очень быстро растворятся.

— Вы сказали, что после некоторых тренингов у вас остался тяжелый осадок. Помните историю модели, которая покончила с собой после тренингов личностного роста?

— Да, я тоже ходила на эти тренинги — «Лайфспринг» — причем я у нас был один тренер с этой девушкой. Мне с моей толстой шкурой эти тренинги оказались на пользу, но людям с неустойчивой психикой это может быть слишком.

— Есть какая-то техника безопасности при выборе курсов? Может каким-то категориям людей лучше не соваться на тренинги?

— Это в принципе правила безопасности для любого типа развивающих практик и программ. У преподавателей велик соблазн создать секту — это гордыня, которую очень сложно контролировать. Самое страшное, что человек и правда убежден в том, что только он знает как правильно делать, поэтому начинает насаждать это огнем и мечом. У меня много знакомых, которые говорят: «Ой, мой учитель в Индии», «Ой, мой гуру по дыханию». И понеслось. Учителей, о которых говорят с придыханием, безумное количество. Человек сам стремится сотворить себе кумира и найти мудрого старца, который расскажет, как жить и думать. Поэтому главное правило безопасности при выборе любых тренингов и практик – фильтруй, включай мозг. Скепсис — наш лучший советник, потому что очень велико желание переложить ответственность за принятие решений на кого-то: “меня батюшка благословил”. Что бы вам ни говорили, как бы седобород и просветлен этот человек ни был, все равно подвергайте его слова критическому анализу.

Человек сам стремится сотворить себе кумира и найти мудрого старца, который расскажет, как жить и думать.

Любые духовные практики — это набор инструментов, из которого человек может выбрать подходящую практику, а от остального отказаться. Отправляясь на какой-то тренинг, ты не берешь на себя обязательство начать жить так, как говорит тренер. Ты выбираешь, ты – клиент. Отфильтруй, правда ли это, нравится ли мне это, работает ли это для меня. Все системы, которые продаются “под ключ” (либо ты делаешь так, как мы тебе сказали, либо пошел вон), лучше браковать сразу.

Скепсис — наш лучший советник.

— Давайте проведем безопасный и полезный блиц-тренинг имени Татьяны Митровой прямо в интервью! Как начать утро хорошего дня?

— Для меня это — умыться, выпить стакан воды. Сделать гормональную тибетскую гимнастику, без нее я малопригодна к употреблению. Потом йога или цигун, немного аэробики. После этого растирание щеткой с жестким ворсом, я повсюду вожу ее с собой. И только затем завтрак. А еще у меня есть специальный набор суперфудов, которые я поглощаю в зависимости от сезона.

— Самый любимый из суперфудов?

— Летом базовая вещь – это вода с лимоном. Зимой у меня всегда с собой в пакетике дольки лимонов, сушеный имбирь и куркума — все это я завариваю и пью литрами.

— Посоветуйте моим читателям что-нибудь посмотреть вдохновенное, как таблетка для похудения, чтобы, раз, и полегчало.

— Ну тогда однозначно “одноминутная медитация” — самый простой и очаровательный урок медитации. Но его тоже не просто смотреть, а делать нужно.

— Оказывается, одна из самых насущных проблем современных женщин — это обрести и/или сохранить женственность. Работающие девушки особенно часто жалуются, что в бизнесе нет места этому качеству. Отрасль, в которой вы работаете, можно смело назвать мужской, нарочито серьезной, там любят щеки понадувать. Вы же очень легкая и женственная — это не мешает?

— Если я – девочка, то я — девочка, что уж с этим сделаешь? Естество-то никуда не спрятать. Мне так комфортно и это большое преимущество в работе с серьезными дядьками. Я могу, конечно, с ними бодаться и бить кулаком по столу, изображая акулу капитала, а могу просто улыбнуться и сказать: «Ну, что вы? Давайте уже решим эту проблему». Я не люблю конфликты, всегда стараюсь избежать их или разрешить. В этом смысле амплуа миротворца для меня естественно. Я всегда стараюсь найти какое-то решение, конечно, я использую и обаяние, и женственность для выстраивания связей, но еще мне просто приятно общаться с людьми с улыбкой. Я давно поняла, что бизнес имеет смысл строить только с теми людьми, которые тебе приятны. Лучшие мои клиенты одновременно мои очень хорошие приятели, ставшие таковыми в ходе работы. С приятными людьми и дело делается лучше.

Бизнес имеет смысл строить только с теми людьми, которые тебе приятны.

— Назовите, пожалуйста, три правила счастья от Татьяны Митровой?

— Первое, фундаментальное, его я вынесла с тех самых тяжелых тренингов: если ты хочешь двигаться дальше, пойми и прими, тот факт, что все происходящее с тобой — это плод твоих усилий и только твоя ответственность. Это достаточно неприятная истина, которую больно признавать. Но, не приняв это, невозможно что-то изменить в жизни.

Правило номер два: все изменения начинаются на физическом уровне. Как бы это приземлено не звучало. Ты можешь быть одухотворенным до мозга костей, можешь сколько угодно размышлять о количестве ангелов на острие иглы, но пока твое тело с тобой не в ладах, ты никогда не будешь чувствовать себя счастливым. Мы все равно существа тварные, то есть у нас есть физическое тело и душа, если они не в союзе, нам плохо. Поэтому очень важно заниматься своим физическим состоянием, двигаться, следить за питанием. У меня впечатление, что три четверти московских депрессий – это следствие недостатка воздуха, движения и витамина D.

Три четверти московских депрессий – это следствие недостатка воздуха, движения и витамина D.

И третье: поверьте на слово, что людей без талантов не бывает, каждый из нас может даже больше, чем мечтает. У каждого есть колоссальный потенциал и уникальные способности, которые нужно обнаружить и вытащить на свет божий. Просто поверьте, что в вас зарыт клад! А на тему того, что делать дальше, могу рассказать притчу.

— Давайте! Ей и закончим наш мини-тренинг.

— Однажды ночью в Тибетском монастыре выпал очень глубокий снег. Утром ученики, пробираясь буквально по пояс в снегу, собрались в зале для медитаций. Учитель спросил: “Скажите мне, что нужно делать в этой ситуации?”. Один из учеников: “Следует молиться об оттепели”. Другой сказал: “Нужно сидеть в своей келье, а снег пусть идет своим путем”. Третий: “Познавшему истину должно быть все равно: есть ли снег, нет ли снега”. Тогда учитель сказал: “А теперь послушайте меня”. Ученики приготовились внимать величайшей мудрости. Учитель обвел их взглядом, вздохнул и сказал: “Лопаты в руки — и копать!”.

Так что работать надо, потому что просто посещение тренингов и чтение душеспасительных книг – это тот самый хлопок одной рукой без второй. Если ты не делаешь, а только размышляешь о том, как здорово было бы сделать, ничего не получится.

♥ Если вам понравилось интервью оставьте на чай , а эксклюзивные материалы доступны в закрытом «Райт-Клубе».